Появление класса бесполезных людей

Уж чего-чего, а недостатка в серьезных кризисах сегодня нет. Мировая политика раздувает растущее пламя экстремизма и терроризма. Экологический кризис не только грозится уничтожить 1,2 миллиарда человек, но и способствует шестому массовому вымиранию на нашей планете. Мы уже уничтожили половину всех живых видов на Земле, и еще более 100 000 видов сегодня могут повторить их судьбу. КОВИД-19 продолжает угрожать всей планете: от новой вирусной инфекции уже погибло два миллиона человек, а четыреста миллионов потеряли работу.

Наше здоровье, безопасность и благополучие находятся под угрозой. Психологически мы становимся все более зависимыми от токсичных цифровых платформ, пополняя и так рекордную статистику депрессий и самоубийств. Физически мы страдаем от повального ожирения, охватившего более одной трети планеты, и продолжаем сидеть на этой разрушительной пищевой игле, способствуя ее дальнейшему росту и прибыльности.

Быть живым сегодня — значит жить в коварном мире, который никто не задумывал таковым, но в котором мы все теперь вынуждены ориентироваться, чтобы выжить, несмотря ни на что.

Но это еще не все!

Если глобальный институт McKinsey и другие правы, мы также рискуем потерять свои средства к существованию. По оценкам института, в этом десятилетии из-за автоматизации будет потеряно до 800 миллионов рабочих мест. Из трехмиллиардной мировой рабочей силы это более четверти всех рабочих мест в мире. По иронии судьбы, сильнее всего пострадают богатые страны, потому что они больше остальных могут позволить себе автоматизацию. В богатом мире в зоне риска окажутся более трети всех рабочих мест.

Стивен Хокинг сказал две вещи:

«Успех в создании искусственного интеллекта станет крупнейшим событием в истории человечества. К сожалению, он может оказаться и последним».

«Развитие полноценного искусственного интеллекта может означать конец человеческой расы».

Предположим, что ИИ нас не убивает. Не говоря уже об экстремистах, коронавирусе, климатическом коллапсе или наших диетах. То, что он сделает — и такие институты, как McKinsey, указывают на это, — это заставит нас примириться с тем, что значит быть человеком без определяющей жизнь работы, как это понимается сегодня.

Наряду с любовью и сопричастностью (или принятием) цель является одной из наших фундаментальных потребностей. Если любовь помогает нам чувствовать себя живыми, а сопричастность – связанными с кем- или чем-либо, то цель – это то, что придает нашей жизни смысл и дает направление, одновременно помогая нам чувствовать, что мы вносим свой вклад в коллективное благополучие наших сообществ.

Цель – это полностью коллективистская концепция. Честно говоря, все три из них являются таковыми. Потому что быть человеком – значит быть, прежде всего, существом социальным.

Для многих, правильно это или нет, работа – это и есть цель жизни. Мы считаем, что, посвятив себя какому-то делу во взрослой жизни и занимаясь им до самой пенсии, мы таким образом представляем ценность, по крайней мере для кого-то. Для некоторых работа состоит в создании семьи и воспитании детей. Для других – это прозелитизм, или стремление обратить людей в свою веру. Сюда можно отнести не только религию, но и борьбу за гражданские права и правду. Но для большинства из нас работа – это форма занятости, дающая нам чувство выполненного долга в той сфере, в которой мы трудимся. Изнанкой этого всего является чувство сожаления от зря затраченных усилий или, наоборот, бездействия; от того, что тратим свое время впустую, тем самым прожигая свою жизнь, делая что-то не то, что, по нашему мнению, должны были бы делать.

Знаешь, о чем многие из нас сожалеют на смертном одре? О девяти вещах. В конце жизни мы сожалеем, что недодали любви близким, не осуществили свою мечту, не сделали большего для других и не выбрали работу по душе. Но независимо от того, как мы живем – с сожалением или без, факт остается фактом: то, чем мы зарабатываем на жизнь, составляет большую часть жизни большинства людей.

Так что же будет, когда четверть или треть всех нас останется без работы?

Три возможных сценария

Возможно много разных вариантов, куда повернет человечество после массовой потери работы. Давайте рассмотрим три из них. Первый вариант – нам придется постоянно переобучаться. Второй – никто не будет работать (понятие «безусловного базового дохода»). И третий – это переосмысление самой идеи работы, превращение ее из средства создания ценности в выражение страсти, ибо, если машины и алгоритмы будут удовлетворять наши базовые потребности, тогда цель человеческой жизни может быть более тесно связана с тем, что движет нами внутренне, без довлеющей необходимости в выживании.

Постоянное переобучение

Шестьдесят два процента руководителей считают, что из-за развития автоматизации и цифровизации им нужно будет переобучить или заменить более четверти работников до 2023 года, а это, на минуточку, произойдет всего через два года! Так говорит McKinsey. Независимо от того, ошиблись они с датой или нет, впереди нас ждет самое массовое и последовательное переобучение населения в истории.

В последний раз человечество переживало нечто подобное при переходе от сельского хозяйства к промышленности. Существенная разница, однако, заключается в том, что тогда на осуществление перехода у нас было более 100 лет. В США за период с 1850-го по 1970-й год занятость в сельском хозяйстве упала с 60% до 5%. В Китае этот процесс произошел быстрее: 33% работников с/х были вынуждены выполнить переход всего за четверть века – с 1990 до 2015 гг.

Хорошая новость, однако, заключается в том, что, несмотря на столь радикальные изменения, общая занятость населения продолжала расти. Это означает, что рабочих мест хватало не только для тех, кто находился в переходном периоде, но и для растущего населения.

В этом есть смысл. Когда подпитываемое капитализмом производство взлетело до небес, само понятие трудоустройства перевернулось с ног на голову. Несмотря на то, что общее количество задействованной в сельском хозяйстве рабочей силы резко сократилось, вокруг него возникло много разных смежных отраслей, будь то сфера торговли, брокерства, производства, ремонта и профессиональных услуг, при этом трудоустройство в сфере образования, направленного на переподготовку большинства работников, также резко увеличилось. В конце концов, третьестепенные отрасли, как то финансовые услуги для управления новым видом богатства, а также сфера развлечения и досуга для обслуживания нового праздного класса, больше не связанного с работой в поле, завершили этот переход.

Не очень хорошая новость заключается в том, что на этот раз у нас не будет такой роскоши, как целый век или даже просто десятилетие на переобучение людей.

Агентство Bloomberg сообщило, что «согласно опросу компании IBM, из-за влияния искусственного интеллекта на сферу труда более 120 миллионов работников во всем мире будут нуждаться в переподготовке в ближайшие три года». Как вы думаете, какое самое большое препятствие на пути к этому? Низкоквалифицированные и низкооплачиваемые работы, которые в первую очередь заберут на себя роботы и ИИ, будут заменяться на более квалифицированные и требующие более длительного обучения и переходного периода профессии. IBM выяснила, что работникам требуется 36 дней обучения, чтобы освоить новые навыки, по сравнению с данными за 2014 год. Тогда на это требовалось 3 дня. Это значит, что всего за 6 лет количество времени, необходимого на обучение, выросло в 12 раз.

Тем не менее, 36 дней – это не так уж много в контексте работы. Но этого времени, как и 3 дней в 2014 году, недостаточно, чтобы получить тот опыт, который был у работников до того, как они потеряли работу. Потеря производительности и, вполне вероятно, заработной платы или статуса будет чрезвычайно болезненна; и это будет происходить все чаще и чаще.

И проблема не только в продолжительности обучения. Тут еще важны способности людей. Реалистично ли ожидать, что все будут участвовать в процессе наравне? Проблемы тут связаны с непосредственными возможностями, а уровень комфорта – с видами работ, которые придут на замену имеющимся.

Любой, у кого есть пожилые родители, знает, что их постоянно сбивают с толку «новомодные» технологии. Моя мама сама окрестила себя «технокретином», и обычно ей требуется где-то полчаса, чтобы хоть немного понять те базовые вещи, в которых мы ориентируемся как рыба в воде. Папа раньше звонил раз в месяц, чтобы узнать «как у меня дела». За последние годы его звонки участились раз в десять, и все наши разговоры неизменно состоят в том, что он жалуется мне на свои «сломанные» гаджеты, и когда я пытаюсь помочь ему по телефону, он кричит, что я говорю слишком быстро и он не успевает понять.

Хотя ни папа, ни мама не ставят перед собой цель переобучиться, суть заключается в том, что тесное общение старшего и младшего поколений и нейропластичность во многом определяют то, сможем ли мы — и сколько времени потребуется — переобучить все работающее население.

Forbes пишет, что «хотя [исследования утверждают], что работники могут обучиться новым навыкам, это не совсем похоже на правду. Колоссальные изменения в сфере занятости выходят за рамки того, что Том Фридман называет «толстыми пальцами». Тот же Forbes пишет: «От роботов не спрячешься. Хорошо обученные и опытные врачи будут вытеснены сложными роботами, которые могут лучше выполнять тонкие операции и более эффективно и точно читать рентгеновские снимки, тем самым обнаруживая раковые клетки, которые могут быть не видны человеческому глазу».

Журнал Nature выпустил статью на эту тему в прошлом году. Британские, немецкие и американские медицинские исследователи, врачи и программисты сотрудничают в создании устройств на базе искусственного интеллекта для выявления патологий и обнаружения раковых тканей с последующей постановкой диагноза. Два таких устройства показали, что от 12 до 14% опухолей головного мозга были неправильно диагностированы квалифицированными патологами. Машины же сделали все правильно. Другое устройство превзошло опытных рентгенологов, сократив количество ложноположительных результатов на 11% и отрицательных на 5% в оценках рака легких.

Победителями — как знает любой достаточно сведущий родитель будущих профессионалов — выйдут программисты и компьютерные инженеры... пока, как неоптимистично выразился Forbes:

«ИИ может научиться программировать не хуже — или даже лучше — людей».

«Даже те, кто разрабатывает [технологии], не до конца понимают, как это работает и в каком направлении движется», - пишет Forbes. «Последние достижения в области машинного обучения показали, что компьютер — при наличии определенных инструкций — может изучать задачи гораздо быстрее, чем люди считали возможным даже год назад».

Все это говорит в пользу надвигающейся трудовой катастрофы, которую мы не в силах будем остановить, и несмотря на все наши попытки сдержать ее за счет обучения людей, скорость протекающих изменений, научные достижения, успехи в машинном обучении и биологические ограничения сыграют против нас, и человечество рано или поздно столкнется с тем, что, по мнению Илона Маска и Стивена Хокинга, вполне может привести нас к печальному исходу человеческого мира, интегрированного с ИИ.

Появится класс бесполезных людей, и правительства, которые не будут знать, то делать с населением, больше не способным найти себе полезное применение на рынке труда, чтобы заработать хотя бы на хлеб, кров и немного зрелищ, уйдут на «пенсию».

Пенсия (и понятие безусловного базового дохода)

В эти выходные мы с моей женой Деб рассуждали о том, как сильно изменился образ жизни людей с момента введения повального карантина. В частности, речь шла об инерции, то есть о стремлении покоящегося тела оставаться таким. В нашем случае тела – это люди, а продуктивность -недостающий элемент.

Деб тогда сказала: «Чем меньше нам нужно делать, тем, кажется, меньше мы делаем». И добавила, что не видит причин, по которым мы должны вернуться к прошлой жизни. Она считает, что мы осядем в «новой норме», в которой мы просто будем меньше активничать. Чтобы подтвердить свою точку зрения, она провела меня мимо магазина нижнего белья во время нашей утренней прогулки за кофе.

- Смотри, - сказала она. Что ты видишь?

- Ну, проще сказать, чего я не вижу. А не вижу я нижнего белья.

- Все правильно, - с ухмылкой сказала она. Они сейчас продают то, на что есть спрос, а это не нижнее белье, а то, что принято считать пижамой, - видимо, жена вспомнила мои слова о том, что сегодня все меньше людей вообще пытаются одеваться и что большинство из того, что люди носят на улице, неотличимо от того, в чем люди спят, если не считать кроссовки.

Ладно, я отвлекся.

Мы все сегодня, что несколько тревожно, становимся все больше похожими на тех толстяков из фильма «Валл-и», неспособных даже ходить, не занятых ничем, кроме ежедневного досуга и передающих каждый эрг рабочей энергии легиону роботов и алгоритмов.

В ответ на провокацию моей жены я сказал, что, хотя я могу полностью согласиться с ее наблюдениями о присущей многим людям лени (что уж тут говорить, мы постоянно покупаем вещи, которые помогают нам меньше работать), у нас не будет такой роскошной жизни, пока наши правительства не выпустят соответствующий закон, позволяющий преодолеть надвигающуюся проблему массовой потери дохода.

Идея Безусловного базового дохода (ББД) уже много лет обсуждается в обществе. Идея эта не нова. Английский государственный деятель и философ Томас Мор представил ее в своей книге «Утопия», написанной в 1516 году, т.е. пятьсот лет назад. Мор, чьи идеи вдохновили американских революционеров, предложил налоговый план, согласно которому каждый человек, богатый или бедный, получал бы деньги от государства.

Мартин Лютер Кинг - младший, лидер движения за гражданские права, чей день рождения мы празднуем в Соединенных Штатах, предложил аналогичный «гарантированный доход» в своей книге «К чему мы идем – хаосу или сообществу?» в далеком 1967 году.

Даже лауреат Нобелевской премии, экономист Милтон Фридман, крестный отец «малого правительства» и «свободного рынка», чьи взгляды помогли видоизменить капитализм за последние полвека, писал в книге «Капитализм и свобода», что «отрицательный подоходный налог» (считай ББД) поможет преодолеть мышление, при котором граждане не склонны идти на жертвы, если они не верят, что другие последуют их примеру.

ББД может стать необходимой реальностью, если сбудутся пророчества McKinsey, IBM и других о безработице в невиданных ранее масштабах.

Десятки стран на всех континентах в разной степени экспериментируют сегодня с ББД. Испания еще в июне прошлого года начала тестировать программу ББД на 850 000 самых бедных в стране семей, предоставляя каждой из них ежемесячные платежи в размере 1015 евро. В течение 4 часов после запуска веб-сайта программы количество зарегистрированных участников составило 50 000 семей. В Финляндии, где 2000 безработных финнов получали по 560 евро в месяц в течение двух лет с 2017 по 2018 гг. — при условии, что они будут ужимать расходы до тех пор, пока не найдут работу, — подобное «стимулирование» населения не привело к ожидаемому сокращению безработицы в целом.

Это подтверждает главный тезис моей жены: возможно, люди просто не хотят работать, даже если им дать такую возможность. Возможно, если бы существовала жизнеспособная альтернатива этому, мы бы с радостью приняли ее и уехали в закат, навсегда уйдя на покой. Если финны просто взяли деньги и потратили, но не для того, чтобы сгладить возвращение на работу, а чисто на развлечения, тогда, быть может, это свидетельствует о том, что все мы внутри лентяи и впереди нас ждет сценарий ВАЛЛ-И?

Что ж, возможно, у нас просто нет выбора: 25% - это большая цифра. Если даже небольшая часть от этого процента перестанет работать, у стран не останется иного выбора, кроме как заполнить этот пробел или – правильнее сказать – пропасть. Независимо от того, прямо (путем потери доходов) или косвенно (безработные в принципе неконструктивно используют свое время), безработное население может расшатать ситуацию в стране. Если не брать в расчет вопрос здоровья людей, то просто посмотрите на то, что происходит сегодня в пандемию в экономическом плане.

Пол Коллиер, британский экономист, известен тем, что моделирует причины гражданских войн, утверждая, что безработные (особенно молодые мужчины) - это те, кто, скорее всего, будет добровольно завербован в вооруженные группы; и что безработица является наиболее вероятной причиной или мотивирующим фактором насилия и насильственных конфликтов.
Даже с учетом лидерства Испании в бета-тестировании ББД идея о том, что семьи смогут выжить в долгосрочной перспективе, то есть удовлетворить все свои базовые потребности, всего за несколько тысяч долларов в месяц, прискорбно далека от истины.

Реальная замена работы в форме субсидируемого государством существования возникнет тогда, когда случится радикальный сдвиг в мышлении взрослого населения во всем мире.

Переосмысление (От необходимости к выбору)

Ну хорошо, допустим, что мы это поняли. Как бы это выглядело в мире, где постоянно уменьшающийся процент людей зарабатывает деньги с помощью усилий? Хотя считается, что роботы и ИИ не полностью вытеснят человеческий труд (они лишь дополнят его), даже умеренное — но постоянное — сокращение числа занятых вынудит правительства сделать что-то для поддержки этих людей. Альтернативой является разделение общества на две группы: одна – это здоровые и адекватные граждане, а другая – это те, кто опускается в какую-то адскую форму земного хаоса.

Трудно себе представить, чтобы даже самое псевдодемократическое правительство допустило такое.

А теперь давайте представим на минуту, что наш нечеловеческий трудовой резерв является безобидным творением и делает именно то, для чего мы его создали, причем делает это с большим успехом. Это позволило бы людям по всему миру пользоваться блестящими результатами работы этой не знающей усталости и не потребляющей ресурсов армии, способной на Геркулесовы подвиги и Эйнштейновские интеллектуальные измышления.

Если бы роботы выполняли работу и генерировали не только доход, но и платили налоги (в статье Forbes не кто иной, как Билл Гейтс, призвал ввести налог на роботов из-за негативных последствий, которые они вызовут, резко сократив налоговую базу, которую в настоящее время пополняет работающее население, чтобы наши правительства могли продолжать платить за программы помощи населению), то то, что ждем человечество в будущем, является благом, не так ли?

Не значит ли это, что мы сможем полностью поддерживать новый Бесполезный класс (мы, безусловно, переименуем его во что-то более «благозвучное» типа «Праздный класс») благодаря своему изобретению? Другими словами, не значит ли это, что мы перейдем от общества, где люди вынуждены работать, к обществу, которое построено на свободе выбора? Что мы все, наконец, будем свободны выбирать то, что нам по душе?

Но тут меня начинает тревожить пророчество моей жены: «Чем меньше нам нужно делать, тем меньше мы делаем». Чтобы подкрепить свою точку зрения, она привела в пример нескольких наших друзей, которые мечтали о свободном времени, чтобы заняться... как вы думаете, чем? Домом, уборкой, открытием своего дела. И что в итоге? Ни один из них не сделал ничего. Вместо этого они большую часть времени лежат на диване и смотрят Нетфликс.

Многие (если не большинство) из нас наиболее продуктивны в условиях ограничений, будь то поджимающие сроки или угроза безопасности. Это говорит о том, что чем меньше давления на нас оказывается, тем скорее мы поддаемся своей внутренней лени.

Есть и другая сторона медали. В статье журнала The Atlantic 2019 года о счастье и досуге приводятся исследования, указывающие на то, что самые счастливые люди – это те, кто больше всего занят, а не те, у кого больше всего свободного времени. Это исследование подтверждает мой собственный тезис о том, что людям нужна цель, чтобы чувствовать себя хорошо в жизни. Какова же эта цель, если не способствовать нашему коллективному успеху?

Ладно, давайте просто скажем, что мы отложим свои телефоны и пульты от телека, сбросим вес и продолжим поддерживать образ наших предков, а не уподобляться пухлым зефирным человечкам из «Охотников за привидениями». На что это будет похоже?

По моему мнению, нирвана для человека может оказаться чем-то похожим на некоммерческий мир. Некоммерческие организации существуют для получения коллективной, общественной или социальной выгоды, в отличие от организаций, которые существуют исключительно или главным образом для получения финансовой прибыли для их владельцев. Другими словами, НКО, как их называют, существуют для того, чтобы делать добро, отражая или поддерживая морально-этические ценности общества.

Вот в каком мире я хотел бы жить.

Если бы — шансов, конечно, мало — наши базовые потребности обеспечивались роботизированной рабочей силой и эта же армия роботов и ИИ-машин генерировала адекватные доходы и платила адекватные налоги, чтобы поддержать Бесполезный класс (я правда не уверен, кто будет покупать, если никто не зарабатывает, но так или иначе...), тогда вполне возможно, что люди были бы сосредоточены на бескорыстной помощи другим людям.

Это было бы поистине прекрасно. Но человеческая раса, нацеленная на общее благополучие, утопична по своей сути. Это платоновская идея коллективизма, которая гласит, что благо большинства вытесняет благо меньшинства, или индивидуалистское благо. Я писал об этом на прошлой неделе в своей статье «Посткапиталистическое любовное послание». Однако главные препятствия на пути к коллективизму состояли в том, что: еще до недавнего времени мы не могли удовлетворить все свои потребности без привлечения человеческого труда и, что еще более неприятно, омерзительная тройка неизменных человеческих пороков, как то жадность, злоба и ненасытность, извратили прошлые попытки коллективистских инициатив, таких как социализм, коммунизм и анархия, в стремлении облагодетельствовать меньшинство.
Они перевернули коллективизм с ног на голову, обратив его в ту или иную форму капитализма.

В итоге, если смотреть на мир сегодня, капитализм и коммунизм мало чем отличаются друг от друга. В обоих случаях так называемая элита в лице одного человека или группы людей сначала стремится к власти, затем получает ее и делает все возможное, чтобы удержать ее как можно дольше, в то время как человеческая рабочая сила, лежащая в ее основе, невольно вносит свой вклад в их схему, как бы мы ее ни называли. Капиталистические и коммунистические страны в равной степени составляют сверхбогатую и/или наследственную элиту, которая имеет тесные связи с правящей партией — как бы они туда ни попали, и которая чаще всего также является сверхбогатой, если не на пути к власти, то, конечно, к тому времени, когда они укрепят свою власть. И пока эта элита наслаждается благами, которые недоступны большинству ее сограждан, большинство людей вынуждены непрестанно работать, воспроизводя товары с разной степенью успеха и отдавая часть своих доходов правительству, которое, в свою очередь, распределяет эти деньги между различными социальными группами, а часть из них вкладывает в инфраструктуру, чтобы поддерживать работоспособным тот механизм, который их кормит. И до тех пор, пока кто-либо из представителей истеблишмента или аристократии не поднимет волну против тех, кто находится у (политической) власти, их не трогают. С другой стороны, когда они это делают, их наказывают, подвергают цензуре, лишают власти, а иногда они исчезают.

Я мог бы привести в пример Россию, Китай или Соединенные Штаты.

Таким образом, в новом коллективистском будущем, подпитываемом ИИ, робототехникой и, как следствие, Бесполезным Классом, большая часть людей, движимых мотивом жадности и склонных уничтожать друг друга в конкурентной борьбе, должна быть лишена своего главного оружия — личной экономической выгоды, — чтобы эта схема сработала. Если их не лишить этого, то стремление к доминированию или самосохранению разделит человечество на два неравных лагеря: крошечный класс сверхбогатых агрессоров, обладающих властью, и большинство представителей низшего класса добытчиков средств к существованию, не имеющих иного выбора, кроме как быть благодарными за то, что производят боты, и за то, что им отмеряют их богатые повелители.

Объедки, другими словами.

Коллективистское будущее взаимного благополучия работает только в том случае, если в нем участвуют все. В противном случае, отдельные группы будут сговариваться, чтобы все остальные оказались на дне.

Если мы застанем то время, когда роботов (и их владельцев!) начнут облагать налогами так, как советует Гейтс, а незащищенным слоям населения начнут выдавать достаточный для жизни ББД, за что Кинг-младший боролся с помощью своей «Кампании бедных людей», тогда мы еще можем достичь гармоничного сосуществования с нами железными братьями.

Тогда и только тогда, мы сможем подстегнуть следующую волну человеческого роста: эру мира и благополучия, в которой основной или единственный фокус наших энергий будет направлен на улучшение нашей коллективной судьбы, как бы мы ее себе не представляли, потому что наши страсти и наши энергии больше не будут находиться в потенциальном противоречии, так как слишком часто одним управляет сердце, а другим – кошелек.

Заключительная мысль

Это, конечно, маловероятно, ведь мы еще ни разу не показали себя альтруистами, даже став «цивилизованными» людьми. Нам нет равных в соперничестве, и мы конкурируем либо с самой матушкой Землей, либо друг с другом. Мы проделали основательную работу по уничтожению нашей планеты и нашего здоровья во имя всемогущего доллара (или иены, или фунта, или динара). И все же есть маленькая надежда: австралийское интернет-издание Business Insider сообщает, что на Всемирном экономическом форуме (ВЭФ) британский профессор и соучредитель Всемирной сети базового дохода (ВСБД) Гай Стэндинг не стал далеко ходить и сказал, что: каждый житель Великобритании мог бы получать по 50 фунтов стерлингов ежемесячно, если бы 375 миллиардов фунтов стерлингов, напечатанных в рамках четырехлетней программы количественного смягчения (КС), пошли бы на выплату ББД; и что в США 475 миллиардов долларов, напечатанных Федеральной резервной системой для тех же целей КС, позволили бы выплатить гражданам по 56 000 долларов за 4 года.

Поскольку экономика является главной движущей силой беспорядков, он считает, что ББД мог бы помочь странам победить нестабильность, которая, между прочим, помогла Дональду Трампу выиграть предыдущие выборы. Тогда страх потерять работу во многом сыграл на руку новой Республиканской партии, главный электорат которой – это так называемые «работающие бедные». «За этим дрейфом к популизму скрывается основа экономической безопасности», - предупредил Стэндинг. «Освободительная ценность базового дохода выше, чем денежная ценность».

Мир принял это к сведению. Индия, вторая по численности населения страна в мире, серьезно рассматривает возможность принятия национальной программы ББД. Они не одни. Десятки стран, включая половину Европы, экспериментируют с этим вопросом.

Время роботов уже близко, нравится нам это или нет. И, если аналитики правы, оно, скорее всего, наступит уже в этом десятилетии. Станем ли мы регулировать и облагать налогами их использование – еще предстоит выяснить. Но независимо от того, какой смысл вкладывается в понятие безусловного базового дохода, будь то благо для человечества или средство ухода от уничтожающей Землю экономики, этот вопрос находится в поле пристального внимания и серьезно изучается.

Остается только выяснить, как скоро те, кто отвечает за принятие этих решений – наши избранные или самозваные лидеры – поймут это и, пока это еще в их силах, предотвратят катастрофу глобального Бесполезного класса, не имеющего средств для выживания, не говоря уже о процветании.

Но это еще не все. На том же ВЭФ профессор Гарварда Майкл Сэндел предложил — под громовые аплодисменты, — чтобы ББД шел вместе с каким-то требованием для всех граждан, которые его получают. Он назвал это «чувством взаимного долга, т.е. чувством, что каждый обязан внести свой вклад в общее благо».

На мой взгляд, это очень похоже на идею коллективизма, как ее описал Платон в своем сократовском диалоге «Государство». В нем Платон описал первичное понятие социальной и политической справедливости, отдав ей приоритет над индивидуализмом.

Для описания идеи гармоничного мироустройства он использовал образ своего брата в реальной жизни, Главкона, который выступил против Сократа и отправился в города-государства, населенные «чисто справедливыми» и «чисто несправедливыми» людьми. Чисто справедливые люди преисполнены идеями гендерного равенства, всеобщего образования и доступности институтов, расширяющих социальные возможности, после чего Главкон хочет остаться, не проявляя никакого интереса к «возвращению домой».

Жизнь, конечно, гораздо сложнее, чем эта история. Тем не менее, она служит неким философским ориентиром, данным нам учеными умами, изобрётшими большинство систем, которыми мы пользуемся и поныне, включая демократию, к преодолению наших низменных инстинктов.

Мы находимся на распутье. В данный момент мы еще можем повернуть в правильном направлении. Если мы сделаем выбор в пользу всеобщего блага без чрезмерного ущерба для наших собственных эгоистичных интересов, вписав добродетель и основы справедливого управления в код, тогда человечество может вполне достичь высшей степени своего духовного развития.

Нет места лучше дома. Старая голливудская утопия.

Эра вечного мира.

Независимо от того, сделаем мы это или нет, Хокинг был прав. А это значит, что у нас может быть только один шанс не промахнуться.

Я глубоко надеюсь, что мы сумеем преодолеть наши низменные «я» ради блага тех, кому, подобно моим собственным детям, придется жить с результатами нашего выбора; и еще потому, что если мы выберем путь жадности, то, хоть мы и можем выиграть в краткосрочной перспективе, мы больше не сможем перехитрить или обогнать наше собственное творение.

В этом случае может исполниться последний страх Хокинга: уничтожение человечества.